Андрэ Нортон - Драконова магия [Операция «Поиск во времени». Драконова магия]
Вскоре он увидел, что тот же раб, что уронил скарабея, возвращается. И не было возможности задать ему вопрос. Мужчина сгрёб руками охапку сгнивших ветвей и, проходя мимо Шеркарера, выронил несколько веточек на землю.
Нубиец пнул рассыпанный мусор, спрашивая себя, как же понять это послание. И тут он заметил, что одна из веточек посвежее и позеленее остальных, на ней даже нацарапаны какие-то отметки. Он снова пнул её, отбросив от края бассейна в тень, а затем прошёл туда же и уселся, скрестив нош и наблюдая за работающими рабами, как делал это уже много раз. Руки его будто бы машинально схватили стебелёк, и он начал лениво крутить его из стороны в сторону.
Некоторое время он пытался прочитать отметины. Наконец он разобрал несколько знаков. Они были нацарапаны очень грубо, но наверняка написаны кем-то, хорошо знающим маленький двор египтян. Хотя из этого вовсе не следовало, что какой-либо придворный-нубиец мог написать их. Мало кто, кроме писарей из двора, знал письменность.
Полдень… западная стена… водный канал… — вот что, по его мнению, было начертано в послании.
У подножия левой стены действительно проходил водный канал, и по проложенной трубе в случае необходимости можно было откачать воду из бассейна. В полдень дворы в храме становятся почти безлюдными: все ищут прохлады и тени внутри толстых стен храма. Шеркарер вдруг поймал себя, что судорожно сглотнул. Капельки пота выступили на лбу, а ладони стали влажными.
Бегство… конечно же, это должно означать бегство! И хотя он не видел для этого никакой возможности, но, наверное, те люди более удачливы. Кто же это может быть? Кто-то из стражников, уцелевших во время битвы за дворец Кандасы, может, даже, кто-то из знати? Те, кто знают об его высоком происхождении, вполне могут рискнуть ради него. Это могло также означать, что фараон не захватил Мерое и семья Шеркарера сейчас правит Нубией. Эти мысли взбудоражили юношу, он не мог просто спокойно сидеть и ждать, а встал и начал расхаживать вокруг края бассейна. Вода была мутной, как всегда, дурно пахнущей, а сирруш-ло скрывался на дне, ища укромное место от света, который проникал даже сквозь недавно заменённую циновку.
Нубиец попытался по длине тени оценить, сколько осталось времени до назначенной встречи. Он старался перебороть своё возбуждение, и как было удачно, что в это время не дежурил ни один из младших жрецов. Остальные рабы и надсмотрщики настолько привыкли к его ежедневным бдениям у бассейна, которые он старался продлевать как можно дольше, делая всезнающий вид, что за ним больше не следили.
Ел он в одиночестве, как всегда: он не был ни рабом-слугой, ни свободным человеком. Получив свою порцию ячменной каши, редиску, несколько ягод со смоковницы и луковку, он быстро проглотил всё это, едва ли будучи в состоянии прожевать пищу во рту.
Полдень… и ют он, пустой двор. Шеркарер приблизился к бассейну, притворившись, что проверяет новую крышу. За стеной он услышал топот рассерженного слона. Этот звук был слышен хорошо, поскольку обычные шумы храма и города стихли. Когда он подошёл к трубе, быстрый взгляд сообщил ему, что за ним никто не наблюдает. Там юноша присел на корточки и посмотрел вниз, словно подозревая, что что-то случилось со снабжением водой.
— Ты здесь? — донёсся из-под земли глухой голос.
Этих двух слов было достаточно, чтобы вызвать разочарование у нубийца. Ни один человек из его окружения так не говорил — с превеликим трудом изучая чужой язык, он мог говорить на нём только с акцентом, и мальчик не сомневался, что то же самое будет и у любого другою нубийца.
— Я здесь, — ответил он, страстно желая разрешить загадку и узнать, кто же послал ему скарабея и начертал для него послание на стебле.
Раздалось ворчание, словно лежавший там человек пытался переменить положение в тесном проходе. А потом незнакомец снова заговорил:
— Нубиец, ты размышлял над словами Даниила?
Даниил! Неужели по какой-то дворцовой интриге его до сих пор пытаются вовлечь в заговор против жрецов?
— Тот, кому задают вопросы, не может в свою очередь не удержаться, чтобы самому не задать вопросы, — Шеркарер повторил крестьянскую поговорку, поспешно пытаясь сообразить, что делать. — Кто ты, кто скрывается в земле и говорит о Данииле?
— Тот, у кого есть уши, а иногда и уста, когда возникает в этом нужда, нубиец, — но теперь в интонации слов слышалось нетерпение. — Я снова повторяю: ты размышлял над его словами?
— А с какой стати я должен был это делать? Беглеца-одиночку другой вряд ли сможет обогнать. Я жив, потому что жив сирруш, и считается, что в этом моя заслуга.
— Так значит, ты решил навсегда остаться здесь рабом у этого вонючего чудовища, когда мог бы стать свободным и отправиться на свою родину?
— Нош, которые не имеют отдыха, могут попасть в змеиную яму…
— У меня нет времени выслушивать мудрые пословицы от тебя, нубиец! Тебе сделали предложение, так что или соглашайся на него, или отказывайся. Поддержи Даниила в деле, которое может привести к нему всю благосклонность Повелителя, или же оставайся здесь, пока твоё чудовище не сдохнет и ты окажешься бесполезным в этом дворце. Даниил не забывает тех, кто стоит с ним плечом к плечу, а о могуществе печати Великого Повелителя известно во всём мире. Он может добиться твоего освобождения и тогда ты спокойно отправишься в родную землю.
— Если он способен на это, — возразил Шеркарер, — тогда почему он не сделает этого для себя самого? Ведь он же сам признался мне, что он здесь пленник? Одна ложь может перевесить тысячу правд!
— На Даниила возложена одна задача — Богом-Повелителем Иеговой, вот потому-то он и находится здесь — чтобы смягчить сердце Великого Повелителя к нашему народу. Он выбрал Вавилон для своего служения, — теперь в этом голосе прозвучала такая страстность, что сомнения нубийца были серьёзно поколеблены.
— Человек может обещать всё на свете, но когда приходит пора, он может не собрать даже горсти пыли. Вы маните меня надеждой на свободу и возвращение в Мерое, словно ослика пригоршней замечательной травы, — и тем не менее отведать этой травы ему так никогда и не доведётся.
— Как долго, по-твоему, проживёт твоё чудовище, нубиец? Отмеряй длительность своей жизни по его! Если оно умрёт здесь, тогда разве падёт вина за это на них? Нет, этого не случится, когда у них есть раб, которого они могут обвинить во всём.
Да, это была суровая правда, которая ударила его как обух по голове. Это существо, и так медлительное, в последнее время выказывало всё меньше и меньше активности. И не исключено, что оно не протянет здесь долго. Ну и конечно же в его смерти обвинят его, Шеркарера. И тогда все его попытки выдать себя за опытного знатока по уходу за сиррушем окажутся лишь большей уликой против него.
